Глава 8. Рождение Надежды.
читать дальше(POV Вирджил)
Принц Гилберт, как оказалось, был похож на собственного отца куда больше, чем на мать, и проявлялось это не абы в чём, а в его небольшой «двуличности» - он официально был с Викторией, но частенько также бывал и у Генриетты. Что не удивительно, мать Мэри прекрасно знала о сопернице и всячески пыталась от неё избавиться. Знал ли он, что у него уже имеется дочь? Конечно, знал. Ведь в течение практически четырёх лет он жил на две семьи – принцесса Виктория, к несчастью, всё не могла забеременеть, от чего страдала и тем самым будто оправдывала мужа. Оттого частенько она бывала в доме Эдварда, проводя свой досуг, свободный от светских мероприятий, в обществе этих уважаемых людей.
(POV Бригитта)
Но делал так мой милый Гил отнюдь не потому, что не любил Викторию. Напротив, он в ней души не чаял, но не хотел втягивать её в опасности, что преследовали всё это время нашу семью. Сейчас охотились лишь за ним да за мной, а когда будет зачат наследник, то будут охотиться в основном как раз на Викторию. Бедная, бедная Виктория. Как ей, должно быть, больно от всего того, что творится в нашей семье.
(POV Вирджил)
Впрочем, длилось это не долго. Постоянные гонения Генриетты Бригиттой, а так же ограничения, накладываемые на передвижение собственного сына – да-да, королева Альбиона делала и подобное, дабы сберечь брак единственного наследника престола – дали свои результаты в уже очень скором времени. Гилберт проводил теперь практически всё своё время рядом с Викторией, и некоторое время никто, абсолютно никто не мог понять причины подобной перемены поведения.
Как оказалось немногим позднее, принцесса всё же забеременела, а не сообщали они об этом никому по одной простой причине – боялись, что это могла быть простая ошибка либо ложная тревога, что также иногда имеет место быть. А теперь, после того, как прошло небольшое количество времени, когда ошибок быть уже не может, они заявили об этом радостном событии королеве, а там и до СМИ не далеко.
(POV Бригитта)
Так что нет ничего удивительного, что в скором времени, несмотря на все возможные предосторожности, люди знали о беременности Виктории будущим наследником престола Туманного Альбиона. Поздравления сыпались как виноград из рога изобилия, один другого краше. И каждый старался непременно коснуться пока ещё несильно округлого живота моей дорогой снохи – наудачу собственным будущим детям, как они сами объясняли собственный поступок.
Мы все были настолько погружены в это блаженное ощущение счастья, что напрочь забыли о всякой осторожности. Глупцы. Начало повторяться то, что в своё время привело к гибели Генриха – нападения на нашу семью.
Разумеется, несмотря на опасения за собственные жизни, мы с Гилбертом однозначно решили, что охрана сейчас куда нужнее Виктории с её ещё не родившимся ребёнком. И чтобы пресечь всякие попытки нападения на её персону, было решено перевезти её в дом Эдварда, принявшего главенство дома на себя, так как его отец, к несчастью, пал от болезни. Надеюсь, он ни о чём не сожалел на смертном одре, пусть я и не могла навещать его. Лизбет – жена Эдварда – поменялась местами с Викторией, а там, восприняв эту идею как какую-то игру, поменялись местами и Гилберт с Эдвардом.
И вновь эта смена ролей спасла жизнь моему мальчику – во время возвращения Эдварда с очередного светского мероприятия, на экипаж напали. Выживших не осталось. Уже на следующее утро все газеты и журналы трубили об убийстве принца Гилберта, а я места себе не находила, так как всё ещё сомневалась – а вдруг в последний момент мой сын решил самолично посетить то место? Вдруг это именно его действительно убили?!
Я не знала, потому-то в скором времени, в сопровождении Вирджила, разумеется, уже практически влетала в дом семьи Уайт. Лизбет была убита горем, а мой сын… да, он не отходил ни на шаг от Виктории, пусть и успокаивал жену друга, и потому был жив. Он чувствовал свою вину за всё случившееся, и не знал теперь, как искупить своё прегрешение за смерть своего единственного настоящего друга перед ней.
И как бы больно ни было, мы решили, что Гилу теперь придётся быть вместо Эдварда – сделать такую же, как и у него, причёску, сменить одежду, перенять манеру говорить и даже ходить. Нельзя было просить помощи у посторонних, так что о том, что истинный принц жив – не знал никто, кроме узкого круга людей, находящегося тогда в доме.
(POV Вирджил)
Потому походкой, манерой говорить и даже какую-то мимику сера Эдварда Уайта принцу помогал перенять именно я, а уже причёской и одеждой занималась госпожа Лизбет. Хуже этого, наверное, попросту ничего не могло быть. Знать, что твой муж погиб, и вместе с тем видеть рядом с собой его лицо каждый день.
Но принца теперь сковывал не столько страх за раскрытие собственной персоны, сколько за свою жену. Ведь если сейчас нападут и на неё - пиши, пропала всей их затее, а главное, конец придёт разом и ко всему королевскому роду.
Разумеется, оставалась ещё маленькая Мэри, теперь уже живущая в приюте – её мать покончила жизнь самоубийством, оставив после себя записку с проклятиями на имя королевы, проклиная её и за то, что это именно она, Бригитта, убила Гилберта. Она попросту перерезала вены и затем опустила руки в горячую воду, которую набрала в ванную. И так уж получилось, что дата её смерти пришлась как раз на утро с известиями о смерти принца. Была ли это случайность или же нет – мы уже никогда не узнаем. В любом случае, сейчас об этом никто не думал, по крайней мере, не старался думать.
Ведь уже сейчас, зная о «кончине» принца, семья Джослин усиленно стала продвигаться к трону, пусть Бригитта пока и не давала им такой возможности. Нет, конечно, поначалу и она дала слабину, но после сразу же пресекала все действия, обращённые на восседание как у трона, так и на нём.
Тем более что в скором времени вся эта шумиха с гибелью понемногу улеглась.
(POV Бригитта)
И для этого была более чем достаточная причина – Виктория уже совсем скоро должна была родить. На каждом светском рауте только и обсуждалась беременность вдовствующей принцессы, простой люд обсуждал между собой, кто родиться – мальчик или же девочка, и как назовут малыша, если родиться мальчик, а как – если девочка.
Кто-то так и вовсе вспомнил ещё доармагеддоновскую традицию, суть которой заключалась в ставках на то или иное имя, как мужское, так и женское. И только мне было известно, как Виктория страдает.
Но уже не душевно, как до этого, а физически. Ослабленное здоровье, подорванные нервы – всё это теперь сказывалось на её организме.
Каждый шаг давался ей с большим трудом. А уж когда подошла время рожать, она и вовсе не могла даже самостоятельно сесть.
Гилберт, мой маленький отважный принц, старался ей помочь хоть чем-нибудь, пытался облегчить её страдания. Да и Лизбет также подбадривала Викторию. Мысленно я была с ними, а вот физически – увы и ах, не могла присутствовать. Государственные дела не терпели отлагательств.
И вот, наконец, настала эта ночь…
(POV Вирджил)
…как её после назовут, Роковая ночь или ночь Белого восстания. Роды были тяжёлыми, с огромным количеством крови. Многие опасались, что могут потерять не только мать, но и дитя. К счастью, или же нет, родился здоровый малыш…
(POV Бригитта)
…девочка, с глубокими синими глазами и небольшим родимым пятном на боку в форме звезды. И пока доктор записывал все данные с малышки, Виктория терпела. Терпела боль, превозмогала холодеющие конечности, говорящие о том, что времени у неё совсем немного. Лишь бы увидеть малышку, лишь бы прикоснуться к ней, пока она, мать, всё ещё живая… и наконец, это произошло. Уже практически холодные руки бережно и заботливо обхватили малышку, всё ещё немного хныкающую, а после прижали к пока ещё тёплой груди.
-Эстер… моя маленькая звёздочка…
Только и смогла прошептать принцесса, после чего уже она потеряла сознание. Слишком много сил ушло на рождение ребёнка, на себя у неё уже ничего не оставалось. Но на её лице всё равно царила блаженная улыбка. Никто даже не догадывался, что она больше никогда и никому не улыбнётся. А о потере сознания Виктории нас оповестила моя драгоценная внучка своим плачем.
Доктор делал последние записи – вписывал имя девочки. А фамилия…
-Впишите фамилию Виктории – Бланшетт. Пусть малышка живёт спокойно.
-Как скажете, Ваше Высочество.
-А, и ещё кое-что. Не распространяйтесь о том, кто именно родился. Да и вообще, постарайтесь действовать по ситуации. Мы должны сохранить её в тайне, чтобы уберечь.
-Конечно.
Доктор кратко поклонился и затем отбыл с обещанием прислать санитаров, чтобы убрать тело. Лизбет проводила меня до чёрного входа, а уже оттуда я пересела в маленький, ничем не примечательный экипаж, уезжая во дворец. Я надеялась, что теперь уже всё плохое позади. Но нет – уже через час прогремел ужасающий взрыв…
(POV Вирджил)
…Как рассказывал сам принц Гилберт, он прибыл в дом друга сразу же, как только смог. И пока он в кабинете подписывал все необходимые документы, в том числе и документ о рождении малышки, где-то вдалеке прозвучал глухой щелчок выстрела.
Чувствуя неладное, он быстро убрал документы во внутренний карман плаща и быстро направился в детскую, благо, та была не слишком далеко. Забрав оттуда спящую малышку, он быстро направился по коридорам в разведку. Хотя, по пути встретив одну из верных этому дому служанок, поручил ей идти домой вместе с малышкой, и как можно скорее. Как оказалось, это было верным решением – уже через несколько пролётов он наткнулся на застреленные тела слуг. Рванув в сторону спальни Лизбет, он обнаружил её с перерезанным горлом, а когда ворвался в комнату, где лежала его драгоценная Виктория, то обнаружил там ещё несколько трупов, в том числе и собственную жену, в чью грудь был вонзён клинок, к которому была буквально пришпилена записка "Привет с того света от Генриетты". Где-то на кухне прогремел взрыв, и он рванул из дома. Когда же весь дом взорвался и занялся огнём, выбегающие из домов жители видели «Эдварда Уайта, всего покрытого кровью, но при этом как-то безумно улыбающегося при беге от собственного дома».
Никто не пытался его остановить поначалу, а потом, когда уже начали соображать, было поздно – он скрылся среди переулков. Бежал он с такой скоростью, что в считанные минуты добрался до дома врача.
Он передал ему документы, и попросил сохранить их, а так же никому не говорить о малышке. Если же кто-то будет спрашивать, то лучше сказать, что родился мёртвый мальчик. Доктор, естественно, не понял, с чего вдруг подобное, и хотел было спросить об этом у Гилберта, но ничего не получилось – принц убежал…
(POV Бригитта)
…и прибежал прямиком ко мне, рассказывая обо всём случившемся. Хех, а я-то, глупая, надеялась на что-то. Наши злоключения не хотели никак заканчиваться, а внучку нужно было как-то спасать. Поэтому, скрепя сердце, было решено отправить малышку куда-нибудь подальше от Альбиона, туда, где её не достанут. К примеру, в Иштван. В какой-нибудь монастырь. Да-да, в монастырь, и, наверное, будет даже лучше в монастырь имени святого Маттиаса, где в своё время был крещён Эдгар, так как его бабушка жила именно в Иштване. Уж по каким-таким причинам – не знаю, но лучше этого места сейчас ничего не было.
Так что уже на следующую ночь Гилберт, забрав малютку Эстер через третьих лиц с письмом от моего имени и королевской печати, бежал из страны. А уже спустя несколько недель до нас дошли вести, что «рыцарь Эдвард Уайт из-за несчастного случая погиб в Вене». Мой мальчик, мой драгоценный мальчик… всё-таки, судьба настигла тебя. Но чтобы удостовериться, что всё так и есть на самом деле, мне пришлось выслать Вирджила из дворца. Причиной, по которой я выслала именно его, было не только моё безграничное к нему доверие, но и простое желание защитить. Если бы я этого не сделала, его бы наверняка казнили по одной простой причине – он был в хороших отношениях с Эдвардом, знал обо всех наших тайнах, следовательно, запросто мог помочь устроить и покушение, и убийство королевской семьи. Я вряд ли смогла бы хоть чем-нибудь ему помочь, если бы он остался. А благодаря высылке из дворца он смог не только продолжить жить, но и искать для меня информацию о моём милом мальчике. Я надеялась, что всё это ошибка, просто глупая ошибка, и ждала вестей от верного советника, хороших вестей, вот только…
(POV Вирджил)
…Ничего не вышло. Принц действительно погиб, и лишь благодаря чуду его не опознали как принца. Ведь в прошлый раз, в случае, когда вместо него погиб Эдвард, пришлось сильно постараться, чтобы правда не всплыла на поверхность, а теперь всему была воля случая. Благо, что он был именно на нашей стороне, хотя всё могло бы быть и по-другому. Но королева не желала слышать таких вещей, потому-то моя «ссылка» продолжалась ещё некоторое время.
Коротко всхлипнув, королева Альбиона, Эстер Бланшетт несильно качнула головой, утирая слёзы с глаз. Ей было и больно, и грустно, и обидно одновременно. Она попросту не понимала, почему кто-то поступил так жестоко с её матерью, и ей было жаль немного своего отца, хотя и было немного досадно, что он был ловеласом. Всё же, отрицать этого было нельзя, пусть он это, возможно, и делал для защиты мамы.
«Ох, уже четыре утра. Нужно хотя бы подремать немного, иначе Вирджил точно что-то заподозрит. А хотя, какая уже разница? Сон мне мало чем уже поможет, уж лучше тогда ещё немного почитать. »
Утерев ещё раз слёзы, девушка несильно встряхнула волосами, потянулась, сходила за ещё одной чашкой горячего шоколада, и после этого уже на автопилоте вернулась обратно в комнату, к дневнику бабушки, где записей оставалось не так уж и много.
Бланшетт была уже настолько вымотана, что даже и не заметила шествующей тёмной фигуры по коридорам, неторопливым шагом приближающейся к её комнате…